- Покажите свои руки. Медленно, без резких движений, повернитесь.
Ее голос где-то глубоко в душе срезонировал с моими эмоциями. Мне она была слишком дорога, чтобы решать все привычным способом. Так что приходилось выкручиваться.
Я повернулся спиной к свежему трупу, обнажая кибернетикам свои ладони. Во мне не было ни запасов фотонов, ни молекулярной подпитки. Кроме Греха, я был безоружен. А убивать ее мне никак не хотелось.
Капитан второго отделения кибернетически модифицированных солдат, Оливия Райт, стояла в окружении других, незнакомых мне людей. Кибернетики сжимали оружия до белых костяшек, косясь на меня, словно на прокаженного. Оно и неудивительно: Грешников всегда боялись, ибо невозможно предсказать, как вспышка повлияла на каждого из нас.
Я стоял, подняв руки, не выражая, для них, ни единой эмоции. На самом же деле, за непроницаемой маской я вовсю улыбался.
- Снимите маску, - строго потребовала Оливия. Я покачал головой. – Это приказ.
- Никак не могу себе этого позволить, Оливия Райт, - под маской располагался самый дешёвый синтезатор голоса. После запрета на использование любых модифицирующих уникальные качества человека имплантов и чипов в две тысячи шестидесятом, достать даже такой на черном рынке доставляло проблем. А этот мне достался практически бесплатно, после одной работенки, и после того, как над ним поколдовал мой хороший приятель, он меня только радовал. – Даже если это приказ.
- За неподчинение карательным органам…
- Полагается смерть, - я кивнул головой. – Вот он я. И вот вы. Чего тянуть с неизбежным?
Оливия пыталась сохранять спокойствие, но получалось у нее это отвратно. Учитывая, что мы прожили вместе чуть больше двадцати лет – и пять из них в законном браке – я научился читать ее как книгу. Она же подобным навыком в отношении меня похвастаться не могла. Оливия по натуре своей была человеком очень добродушным и ранимым. Без зазрения совести она бы вышибла мозги любому, кто поднял оружие на нее или ее отряд, но против человека, который не представлял реальной опасности, она действовать отказывалась. Пыталась до последнего решить все по букве закона. Глупая девочка.
- На этом ублюдке восемнадцать смертей. Он менял код цифровой наркоты и отправлял к праотцам хоть и глупых, но все ещё детей. Понимаете, Оливия Райт? На его руках кровь безгрешных людей.
- Это ничего не меняет, - отрезала она. – Вы – убийца.
- Безусловно, - я с ней даже не думал спорить. Я не таскал розовые очки и никогда не убеждал себя в собственной невиновности. Нет, я был таким же, как и мои жертвы, и каждый день, выходя на улицы, я ждал, что моя жизнь оборвется. Но до сих пор этого не происходило, из-за чего от моих рук погибло больше сотни ушедших от наказания уродов. – Но одно меняет ситуацию в корне.
- И что же? – голос ее дрогнул.
- Я Грешник.
Эта фраза сработала как ключевое слово. Сразу три солдата, не дожидаясь приказа от капитана, выпустили в мою сторону всю обойму.
- Отставить! – истошно закричала Оливия.
Вместо моего клона остались только кровавые ошмётки. Я же, воспользовавшись ситуацией, усмирил особо ретивых бойцов.
Когда клон растворился в воздухе, возник и я. Позади всего отряда, направив пушки бойцам в затылки.
- Не заставляйте меня это делать, - сказал я голосом, не терпящим возражений. – Я могу прекратить всю нашу заварушку по одному лишь щелчку. Хотите оценить всю прелесть моего Греха на себе?
Оливия молча обернулась. Она смотрела в мою маску. Ее губы дрожали, а глаза намокли.
- Живы они, - кивнул я в сторону бессознательных тел. – И останутся, если вы не будете совершать резких движений. Думаю, требование вполне себе адекватное.
Оливия кивнула головой и опустила оружие.
- Отлично. Дальше все будет так. Я покину это место и оставлю вас в покое. Что вы будете делать с этим уродом, не знаю. Можете забрать, можете бросить тут, меня это не касается. Можете хоть сейчас сжечь его тело, чтобы с ним больше не возиться.
- Зачем ты это делаешь?
- Потому что наш мир слишком несправедлив. Потому что ни в чем неповинные люди отправляются в Забвение, а уроды вроде него живут хорошей жизнью. Потому что я хочу, чтобы люди знали: если ты виноват, тебя обязательно настигнет наказание. Вот и всего. Кстати, это световая граната. Всего хорошего.
Яркая вспышка дала мне несколько секунд. С помощью троса забрался на крышу, а потом уже направился дальше. Ночь продолжалась, работа требовала меня.
.
В зале горел только светильник для чтения. Я не любил яркий свет: чувствовал себя при нем обнаженным. В духовке на кухне запекалась курица, настоящая. На столике рядом стоял свежий кофе, на коленях лежал новостной планшет. Об убийствах, уже прямо по традиции, ничего не писали: к чему ворошить и так неспокойных людей? Хотя, каждый день я пытался найти обвинения Маски в бесчинствах. Это бы означало мою победу.
Домофон несколько раз пикнул, впуская внутрь Оливию. На ней не было лица. Увидев меня, она, сбросив вещи прямо на пол, подошла и прижалась, с трудом сдерживая слезы.
- Лучше не спрашивать, что случилось? – аккуратно уточнил я. Оливия любила, когда ей оставляли право вынести решение, даже в таких пустяковых ситуациях.
- Маска. Опять он, - прошептала она. – Один с поличным, на ещё двух указывают улики.
- Его подчерк?
- Да, - кивнула она головой. – Он как призрак. На него невозможно найти ничего.
- Может, это его Грех?
- Вряд ли, - отмахнулась Оливия. – Он может создавать двойников, или что-то вроде того.
- Понятно… Слушай, солнце. Выкинь его из головы, хотя бы пока дома. Ты в порядке, а это самое главное. А этого ублюдка ты обязательно поймаешь.
Она едва заметно улыбнулась.
- Хоть ты не его фанат.
- Ни в коем случае, - покачал я головой. – Ладно, сегодня у нас на ужин настоящая курица, с фермы! Так что иди в душ, а я налью тебе свежий кофе. Договорились?
Она поцеловала меня и прошла в ванную. А я подошёл к зашторенному окну и сквозь небольшую щель бросил взгляд на ночной город. И почувствовал себя по-настоящему свободным. Ведь даже если наш мир и был Адом, то нашим. Каждый день, живя здесь, мы создавали его вместе.
Мы это заслужили.
