В книге, с пустой обложкой и потрепанным переплетом, ляссе лежала между двадцать пятой и двадцать шестой страницей. В главе, именуемой «сентябрь», находился расписанный до малейших подробностей текст. И вряд ли бы меня смутило хоть что-то из того, что увидел. Но стоило вернуться на страницу назад, как с ужасом осознал, текст чего попал в руки.
Жизнь. Все, что хранилось в книжке, было моей жизнью. Даже недавнюю больничную койку вспомнили, причем подробно: вплоть до Вики, с которой пили кофе на пляже. Дальше «сентября» ничего не было. Пустые страницы словно бы держались для того, чтобы в подходящий момент принять очередные поправки.
Аккуратно взяв книгу, упал на кровать. Конечно, был соблазн прочесть, что же мне уготовила судьба, или тот чокнутый демиург, что такими книгами промышляет. А потому начал читать.
Ничего из ряда вон выходящего. Визит врача, встреча с друзьями, долг на двадцать тысяч из-за глупейшей ошибки… Но покоя не давало желание вписать в книгу чего-то от себя. Какую-нибудь приятную мелочь. Недаром же рядом с книгой лежал карандаш?
Беру его в руки и слюнявлю графит. А вообще, в этом есть смысл? За последнее время со мной столько всего произошло, что удивляться практически полностью разучился. Однако, определенный скепсис остался. А если попробовать?
Вспомнил «Тетрадь смерти». Не бог весть какое пособие по внесению корректировок в жизнь, однако лучшего не имел. Как там было?.. «Писать точно и с подробностями». Да, в этом определенно прослеживался смысл.
Взял карандаш и поднес к пожелтевшим листам. К удивлению, буквы расплылись – невольно подумал, что это все от моих проблем с головой – уступив место для мыслей, заточенных в больном воображении. Что же, крайне удобно. Однако, идей о чем писать у меня не было.
Решил начать с какой-то мелочи. «Первого сентября две тысячи двадцатого года, в, - я взглянул на настенные часы, - девять часов тридцать минут утра в дверь позвонил курьер и принес пиццу». Ничего умнее на тот момент мне в голову не пришло. Отложив книгу в сторону, я принялся ждать назначенного времени. Оставалось пять минут.
Из коридора донесся звук домофона. Я немного удивился произошедшему – неужели работает? – и открыл дверь в подъезд. И да, передо мной стоял курьер с коробкой пиццы. Я забрал ее и закрыл за собой дверь на замок. Теперь мне стало страшновато.
Получается, эта книга действительно хранила секреты моей жизни. И, при желании, я мог корректировать эту самую жизнь. Но – и вот тут я по-настоящему испугался, да так, что спрятал книгу в тумбочку в столе – как эти вмешательства могли повлиять на дальнейший исход жизни?
К примеру, возьмем пиццу. Из-за такой небольшой корректировки могло произойти что угодно, как в моей жизни, так и в жизнях окружающих меня людей. От банального вычета из зарплаты курьера, до…
Именно это меня пугало. Могло произойти что угодно. Я немного походил по комнате, успокаиваясь, после чего вновь достал книгу. Текст, который до этого был в книге, подстроился под мой, местами изменившись. Чего-то кардинального не заметил, но ведь изменения все равно были. И что дальше?
В чем смысл жить именно так? Я закрыл глаза, пытаясь представить, каких высот мог достичь, сохранив книгу и изменяя текст. Да любых. Но нуждался ли я в этих высотах? У меня был друг. Была семья. Какая-никакая, но работа. И счастье, которое настигло меня в момент примирения с собственным сознанием. С принятием Вики. А в чем я еще нуждался?
В реальной Вике. Но я не был уверен в том, что такая метаморфоза понравится ей. А большего мне и не требовалось. Я закрыл книгу, перевязал ее тонкой, но прочной веревкой для подшивки дел, после чего спрятал книгу как можно подальше. Закончив с этим, я пару минут отмывал руки с мылом, словно пытаясь смыть любые соприкосновения с книгой. Мне хотелось забыть ее.
- Ты правильно сделал, что не оживил меня, - голос Вики раздался позади меня. – Это бы доставило очень много проблем нам обоим.
- Тоже так подумал, - ответ покинул меня с трудом. – Только пообещай, что никогда не оставишь меня.
- Обещаю, - шепнула Вика на ухо. Почувствовал горячее дыхание, аромат ее волос, тепло тела… Да. И без книги она была живее многих знакомых мне «живых».
Я обнял ее и закрыл глаза. К черту все эти сценарии жизни. Мы напишем свой. Сами.
